|
Сообщение от Егор Холмогоров
ЖИТЬ ПО РЖИ
В конце 2006 года аграрная статистика сообщила исключительно тревожную, но мало кому понятную новость: в прошедшем году площадь посевов ржи сократилась на 25% по сравнению с предыдущим, и упала до катастрофически низкого, никогда прежде не виданного в России уровня — 1,8 миллионов гектаров. Впрочем, нехватку ржи можно ощутить и не прибегая к подсчетам, достаточно зайти в магазин и внимательно почитать этикетки к хлебу. Даже о составе черного хлеба приходится теперь читать на первом месте «мука пшеничная». Рожь, ржаной хлеб и все его производные стремительно вытесняются из нашей жизни. И тому, кто знает логику русской истории и русской цивилизации слышится в этом сокращении похоронный звон грозящей национальной катастрофы.
Россия в «когнитивной тени»
Существует такое понятие – «когнитивная тень». Это такое положение объекта познания в сознании познающего субъекта, когда этот объект не может быть адекватно описан с помощью имеющихся у субъекта категорий или описывается заведомо неверно, ему отказывается в применении для его описания подходящих категорий. При этом, сам субъект искренне полагает, что всё в порядке, что никаких пробелов в его картине мира нет, что ничего важного он не упустил. Например, чуть утрируя, можно думать, что вытянутый длинный предмет на земле – это старый выброшенный кем-то шланг. И в этой когнитивной тени «шланг» вполне может подобраться близко и начать обнимать субъекта во все тридцать три кольца.
Классический пример такой когнитивной тени — это представление западной науки об обществе в России и обо всём, что с Россией связано. Нельзя сказать, что категориальный аппарат этой науки слаб или что «умом Россию не понять», а потому наложенные на нашу реальность их категории рассыпаются. Отнюдь не всегда это так. Чаще всего они просто ленятся и не считают нужным применять к России собственные категории или применяют их заведомо неверно, по принципу «это старый шланг». Нам даже не особенно приходится прикидываться шлангом, чаще всего мы наоборот – стараемся показать какие мы мудрые, сильные, умные, талантливые и т.д., но этого всё равно в упор не видят, пока не напорются на русские вилы.
Известен вполне реалистичный анекдот о представлении немцев о русском характере на основании романов Достоевского и повестей Чехова, на котором строились прогнозы на ход войны против России и таких примеров множество. Я уже упоминал Валлерстайна, который, расписав все науки: социальные – для понимания Европы и Америки, этнография — для дикарей, востоковедение — для китайцев, японцев и мусульман, где-то потерял Россию.
При этом считать Россию чем-то незначительным на западном горизонте не приходится — по сравнению с Индией или Ближним Востоком, изученными вдоль и поперек, причем довольно основательно, — роль России в европейских и мировых делах всегда была огромна: и как опасности, и как стратегического фактора. Когнитивная тень тут ложится потому, что Россию попросту страшно пытаться описывать как нормальный объект исследования — полезет слишком много необычных вещей. Проще попытаться стереть объект с карты, чем над ним думать. «Нет такого слова: «Сталинград» — как говорил незабвенный немецкий командующий в «Третьем ударе» — сталинском фильме об освобождении Крыма.
Забытая рожь
Для примера разберем эффект «когнитивной тени» в сознании величайшего из европейских историков ХХ века – Фернана Броделя. Описывая материальную цивилизацию мира XV-XVIII веков он уделяет огромное внимание основе основ этой цивилизации – хлебу. Собственно, и по сей день любая великая цивилизации – это цивилизация хлеба. Будь то пицца, бургер, рисовый колобок под суши, начос или кусок «Бородинского» с селедкой. В своей работе Бродель пишет: «Земледелие с самого начала ориентировалось, должно было ориентироваться на то или иное господствующее растение, а потом строиться в зависимости от этого древнего первоначального выбора, от которого в дальнейшем будет зависеть всё или почти всё. У трех из таких растений — пшеницы, риса и кукурузы — оказалась блистательная судьба, они и сегодня оспаривают друг у друга обрабатываемые земли мира. Они были «растениями цивилизации», которые очень глубоко организовывали материальную, а порой и психическую жизнь людей, так что создавались почти необратимые структуры». Дальше Бродель очень подробно рассматривает три великих цивилизационных круга, сформировавшихся в средиземноморье вокруг пшеницы, на Дальнем Востоке вокруг риса и в Мезоамерике вокруг маиса-кукурузы.
При этом французский историк в упор не замечает четвертого великого злака, ставшего прочной основой великой цивилизации, совершившего экспансию на огромные расстояния и бывшего непосредственной причиной того, что французы, англичане и прочие шведы вынуждены сегодня покупать нефть и газ у русских, а не у китайцев или какой-нибудь Республики Тунгусии. Речь о ржи. Для Броделя она не более чем «второстепенная зерновая культура» периферии европейского ареала. Между делом он упоминает о балтийских кораблях с рожью, которые во время голода в Европе забирались все дальше и дальше вплоть до Средиземного моря и цитирует пренебрежительный отзыв какого-то французского врача: «Ржаной хлеб не так насыщает, как пшеничный, и несколько отягощает желудок».
Это практически всё, что мы узнаем о ржи от Броделя. Удивительное дело, но он, почему-то, не задается вопросом о странности положения вещей, при котором Север, зона рискованного земледелия, который должен постоянно умирать от голода, вместо этого кормит Европу прибалтийской и польской, а иногда и новгородской рожью. Поскольку Бродель занят ненавязчивым доказательством тезиса, что Европа – это изначально привилегированное пространство, куда все сходится и где все поддерживается, существование вспомогательных структур, кормящих этого барина, ему кажется само собой разумеющимся. Ответа на вопрос — почему восточней Европы вообще существует огромное государство, «сам по себе мир-экономика», которое подчинило огромные пространства, создало огромную армию и спорит с Европой на равных – это вообще для великого француза загадка. Он куда охотней пишет об Индии, которая спорить с Европой не могла и Китае, который в какой-то момент начал отставать (как мы теперь понимаем — временно).
Ржаная революция
Между тем, отдав должное уважение ржи, отведя ей законное место в ряду с пшеницей, рисом и кукурузой, Бродель смог бы раскрыть немало загадок. Прежде всего, — загадку становления в Европе Северной системы и Балтийской системы — Скандинавии, Прибалтики, Руси, Польши, Северной Германии. Региона, где сперва гнездились викинги и славянские морские воины, бывшие ничуть не менее свирепыми, а затем царствовала Ганза. Даже в условиях климатического оптимума (IX-XIV вв.) сельское хозяйство, без которого развитая цивилизация не была бы возможна, является на Севере Европы непростым делом, а уж в Скандинавии и на Руси тем более. С началом «малого ледникового периода» все должны были вообще умереть. Но почему-то не умерли и даже никуда не переселились. Мало того – кормили всю Европу, Ганза, бывшая основным поставщиком балтийской ржи, могла в определенный период удушить торговой блокадой практически любое государство.
Связано всё это было с «ржаной революцией» I тысячелетия, когда сельское хозяйство североевропейских народов – славян, германцев, жителей Скандинавии, Англии, перешло в той или иной степени с неустойчивой пшеницы или недостаточно питательного ячменя на рожь. Германцы резко переходят на рожь во второй четверти тысячелетия и начинается их масштабное давление на Рим. Славяне, которые в принципе с рожью дружили изначально, резко наращивают её производство с третьей четверти тысячелетия, — именно это время становится временем начала масштабной славянской экспансии в Восточной Европе. Отстающая Скандинавия начинает переходить на рожь в четвертой четверти тысячелетия и… это время Линдсфарна и всего, что за ним для Европы последовало. Другими словами, «ржаная революция» дает некоторый ключ к пониманию многих североевропейских процессов.
В Северо-Западной Европе роль ржи в стабилизации сельского хозяйства также недооценивается. «Пшеничность» западноевропейской цивилизации явно преувеличивается Броделем (он вообще на многое смотрит сквозь средиземноморские очки), хотя он и упоминает о том факте, что в XVIII веке рожь делила посевные площади во Франции пополам с пшеницей. Что именно рожь играла главную роль в представлении о продовольственной безопасности и сельском хозяйстве Франции и Англии в середине XIX века – есть прекрасное подтверждение — речь Адольфа Тьера во французской палате депутатов: «Мы возделываем рожь так же успешно, как и Англия, а муку делаем даже лучше Англии, потому что она у нас ее покупает; а между тем, хотя рожь наша и дешевле английской, но имеет опасного себе соперника в России».
|
30.05.2007, 10:52
ЖИТЬ ПО РЖИ
Древовидный вид